В июне исполняется 105 лет со дня рождения русского советского поэта и переводчика Давида Самойлова. «Мне выпало горе родиться в двадцатом, в проклятом году и в столетье проклятом». Так позже поэт напишет о своем времени. Он родился в 1920 году в семье известного врача в Москве. Не успел окончить институт философии, литературы и искусства, как началась война. 

Давид был курсантом Гомельского военно – пехотного училища. Воевал на Волховском фронте, участвовал в прорыве блокады Ленинграда, служил в разведотделе штаба 1-го Белорусского фронта. Освобождал Польшу, Германию; закончил войну в Берлине, награждён орденом Красной Звезды.

Писать стихи начал поздно. Скорее всего, не сразу стал их печатать. Долго вынашивал в себе. Первая книга стихов вышла в 1958 году.  Тема войны не обошла творчество Самойлова. Чего стоит его стихотворение «Сороковые». Первая строчка стала символом времени. А остальные -пронзили своей достоверностью.

Сороковые, роковые,
Военные и фронтовые,
Где извещенья похоронные
И перестуки эшелонные.

Гудят накатанные рельсы.
Просторно. Холодно. Высоко.
И погорельцы, погорельцы
Кочуют с запада к востоку…

А это я на полустанке
В своей замурзанной ушанке,
Где звездочка не уставная,
А вырезанная из банки.

Да, это я на белом свете,
Худой, веселый и задорный.
И у меня табак в кисете,
И у меня мундштук наборный…..

Поэт не ограничился военной тематикой.  Его волновали темы любви, времени, смерти. Пушкину -любимому поэту, он посвятил целый цикл стихов.

Пусть нас увидят без возни,
Без козней, розни и надсады,
Тогда и скажется: "Они
Из поздней пушкинской плеяды".

Я нас возвысить не хочу.
Мы - послушники ясновидца...
Пока в России Пушкин длится,
Метелям не задуть свечу.

Планку мастер ставил высоко. Он тосковал по поэтам пушкинской плеяды, по высокой поэзии серебряного века.

Вот и все. Смежили очи гении.
И когда померкли небеса,
Словно в опустевшем помещении
Стали слышны наши голоса.

Тянем, тянем слово залежалое,
Говорим и вяло и темно.
Как нас чествуют и как нас жалуют!
Нету их. И все разрешено.

Стихи: «Полночь под Ивана Купала...», «Пестель, поэт и Анна», «Старик Державин», «Вот и всё. Смежили очи гении…», «У зим бывают имена…», «Я зарастаю памятью…», «…Жили пятеро поэтов», «…и папа поёт мне: «Как ныне сбирается вещий Олег», «…всё мы едем и едем куда-то», «…из поздней пушкинской плеяды», «Снегопад» - это сегодня классика, которую любили читать с эстрады Михаил Казаков и  Константин Райкин.

Благодаря им, стихи стали популярными и вошли в жизнь массового читателя. На некоторые стихотворения написана музыка. Их исполняют как романсы и как лирические песни.

 Поэт с семьей поселился в Эстонии, в Пярну. Ему нравились улочки города, морской воздух и отсутствие московской суеты. К Самойловым часто приезжали друзья: Зиновий Герд, Юлий Ким, Михаил Казаков,  Лидия Чуковская. Звучала гитара, пелись песни опальных поэтов. Обреталось чувство свободы.

Самойлов начал писать прозу на пороге своего пятидесятилетия. Сборник назывался «Памятные записки». Это были воспоминания о детстве, юности, войне, размышления о путях России. Писалась книга долго, до самой смерти. В нее вошли  «гении серебряного  века»: Николай Заболоцкий, Борис Пастернак, Анна Ахматова; ближайшие друзья-сверстники, погибшие на Великой Отечественной войне:  Михаил Кульчицкий, Павел Коган.

«Я явился на свет в родильном заведении доктора Фези…С Брюсовым связана маленькая легенда, будто он однажды взял меня на руки, а я испортил брюки знаменитого мэтра. Этот факт послужил причиной тому, что я лет до пятнадцати почитал себя учеником Брюсова, а его чуть ли не моим восприемником….

Я назвал наш дом кораблем. Здесь, в величайшей тесноте, перемешивались все слои и сословия России— провинция, деревня, Москва, Петроград. Демобилизованные красноармейцы, пришлый, перекатный люд, сбежавшая от голода и поборов деревня, бывшие дворники, швейцары и кухарки, милиционеры, чекисты, рабочие, ремесленники и всякий прочий… народ…»

Когда Самойлов узнал, что его двухтомник собираются издать в 1993 году, он расстроился, что не доживет. Его передвинули на 1990 -й. Но ни до выхода двухтомника, ни до своего знаменательного дня рождения не дожил. Он умер в 69 лет на вечере, посвященном Пастернаку. Вышел за кулисы, упал и потерял сознание. На пару секунд пришел в себя и сказа: «Ребята, все хорошо».

Мы не меняемся совсем.
Мы те же, что и в детстве раннем.
Мы лишь живем. И только тем
Кору грубеющую раним.

Живем взахлеб, живем вовсю,
Не зная, где поставим точку.
И все хоронимся в свою
Ветшающую оболочку.

Л.И. Ротнер
главный библиотекарь НРБ